КОВЧЕГ СОКУРОВА

Сокуров

Гавань

Он родился в сибирской деревушке, которой больше нет. "В этом месте построили гидроэлектростанцию, и она оказалась затопленной под водой, — рассказывает кинорежиссер, — Если я хочу навестить место, где родился, я беру лодку, пускаю по воде, и вглядываюсь в морское дно…" *

Санкт-Петербург — город на воде, который станет судьбой и болью режиссера… Остров Сокурова — гавань для тех, кто ранен. Кто понимает, что обречен на плоть. И только стигматы, вечные раны дают право на освобождение, право на жизнь. Дороги на Остров Сокурова бесконечны, как его киноленты. Они пахнут тем самым ковчегом, в котором красота так мечтает что-то спасти.

Ковчег Сокурова собирает все человеческое и животное, что есть в нас. Но что останется от человека, если убрать все его пороки? В саду наслаждений зреют плоды. А корабль плывет.

Философия ковчега

Корабль-храм стал символом кинополотен Александра Сокурова. В обитателях сокуровского ковчега угадываешь лица с картин Босха и Питера Брейгеля, слышишь голос Мишеля Фуко: "Их прощает рука, к ним не протянутая…"

В фильме "Русский ковчег" (2003) режиссер воплотил мечту мэтров кинематографа, сняв картину одним непрерывным кадром. По лабиринту Эрмитажа блуждают герои разных эпох. Ковчег уничтожают, восстанавливают, над ним смеются и над ним плачут. Петр I. Россия, бегущая вслед за Екатериной по снегу. Гробы из картинных рам в блокадном городе. И тихая трапеза последней царской семьи, уже приговоренной на заклание грядущей революции. Влюбленный Пушкин. Современные паломники Эрмитажа, среди которых — незрячая женщина. Ее безропотный божественный голос, говорящий о картине. Ее глаза видят мир. Бал 1913 года. Под раскаты музыки в своем последнем танце мчится сама Российская Империя, как будто в агонии пред новым веком…

Гавань всегда ждет свой корабль. Корабль всегда возвращается в свою гавань. Страх, сопровождающий нас всю жизнь — это страх не вернуться в гавань. Наш первый ковчег — материнское чрево. Наши колыбели напоминают лодки. "Мать и сын" (1996) Александра Сокурова — трагическая киноткань, рассказывающая о глубинных отношениях человеческого бытия. Умирающая мать и ее сын. Сын кормит мать и носит ее на руках так же, как когда-то она. Бергмановское молчание картины и всего один вопль, но сотрясающий душу и вздымающий жилу на весь экран. Вопль сына над мертвой рукой матери. Зов и ужас вне смысла, в котором — весь трагизма человека.

На Кавказе есть легенда о юноше, который хотел стать свободным от всех. Он пришел ко Всевышнему и сказал: "Я хочу стать свободным. Я раздал всем свои долги. Я не должен никому, но есть мать. Как расплатиться мне с нею?" Всевышний промолчал. Тогда юноша воскликнул: "Я буду носить ее на руках всю жизнь, и никогда не опущу на землю!" Он вернулся к себе и сорок лет носил на руках мать. Вся жизнь его была мучением и вот, седой и старый, он вновь пришел ко Всевышнему со словами: "Я носил сорок лет на руках мать и никогда не опускал на землю. Я терпел лишения и боль. Свободен ли я теперь? " Всевышний посмотрел на него и сказал: "Ты расплатился всего лишь за одну ночь, когда мать сидела над твоей колыбелью…"

Закрытые пространства как корабли безумных и тотальное одиночество в трилогии Сокурова "Молох" (1999), "Телец" (2000) и "Солнце" (2005). Зритель становится соглядатаем перерождения власти в разное время, в разных фигурах. Агония марионеток, управляющих судьбами мира. Гитлер, Ленин, японский император Хирохито. Судорожная мимика великих диктаторов напоминает нервные движения кукловода, дергающего за нити. Император Солнце, похожий на Чарли Чаплина, выходит позировать американским победителям. Чаплина, некогда играющего с земным шаром в фильме "Великий диктатор". Человек играющий и есть человек безумный. Безумия не существует, потому что каждый из нас безумен. Идолы рождаются тогда, когда их решает породить толпа.

В своем фильме "Скорбное бесчувствие" (1983-1987) режиссер ищет грань между болезнями человеческими и животными. Так называется "болезнь, которой болеет только человек". Anaesthesia psychica dolorosa — название фильма и диагноз в психиатрии, при котором происходит утрата человеком эмоциональных реакций на все окружающее. Эта фантазия на пьесу Бернарда шоу — одно из самых ярких проявлений ковчеговости кинематографического мышления режиссера. Блаженный дом-корабль, в котором животные и люди чувствуют неизбежность своей гибели.

В "Скорбном бесчувствии" Александр Сокуров вновь и вновь задает вопрос. Кто мы: звери, смотрящие в небо…или люди, срывающиеся в бездну?

* Цит. по "The history of an artists' soul is a very sad history" Aleksandr Sokurov interviewed by Paul Schrader (New York: Nov. / Dec. 1997)

текст: Ольга Орлова

© Orloff Russian Magazine

Сокуров