НИКОЛАЙ ЦИСКАРИДЗЕ. УРОКИ СЧАСТЬЯ

Гостиная Сергея Касьянова

Николай Цискаридзе

Гость авторской рубрики Сергея Касьянова — российский артист балета, в 1992-2013 годах солист Большого театра, ректор Академии русского балета имени Вагановой, народный артист России Николай Цискаридзе.

LA DANSE / ТАНЕЦ

Это было, как говорится, суждено. Никакого влияния на меня никто не оказывал, меня просто водили в детстве по театрам, а чтобы отвлечь, говорили: "Мы пойдем на балет". Затем я стал проситься, чтобы меня показали артистам, хотя я совершенно не имел представления, кем стану. Уверен, если бы мне хоть раз показали жизнь артистов балета из-за кулис, я никогда бы не пошел туда. Маме объяснили сразу, что у ребенка есть способности, и она стала пытаться, чтобы я попал в Москву. Я до сих пор уверен, что она не хотела для меня жизни артиста балета. Но это была очень престижная профессия в Советском Союзе. У тех, у кого это получалось, жизнь была яркой, была хорошая зарплата, и они имели доступ за границу. А моя мама всегда мечтала повидать мир, хотя, к сожалению, ей это не удалось.

LE VENT / ВЕТЕР

Я вырос в том Тбилиси, в старом, советском, счастливом и прекрасном Тбилиси, в котором может быть, бывали и вы. Если и был коммунизм на территории Советского Союза, он был там. Грузины жили очень богато, на широкую ногу. Знаете, к сожалению, недавно я приехал в Тбилиси, и понял смысл выражения "унесенные ветром". Я зашел во двор ... и оказался в той же обстановке, в которой когда-то рос. Но весь ужас заключался в том, что в этом дворе не было ни одной знакомой семьи — там висели другие гардины, другие занавески, светились совсем другие люстры. Знаете, я вам не могу описать это омерзительное чувство, но у меня на глазах выступили слезы (хотя я очень несентиментальный человек). Если вы приходите на кладбище, там есть какой-то дух знакомых или родных, а здесь вы стоите среди стен и нет ничего... Это очень сложно, и поэтому я не люблю туда ездить. Мне очень тяжело ходить по городу, он стал совсем другим. В Тбилиси в основном живут уже другие люди. Кто мог — уехал. К сожалению, огромное количество порядочных людей скончалось, не пережив эту войну.

AUTRES RIVAGES / ДРУГИЕ БЕРЕГА

Меня приглашали за границу, но я всегда понимал, что навсегда. Я хотел, чтобы можно было приехать, станцевать и уехать — но я понимал, что тогда обратно в классический балет я никогда не вернусь. А век танцовщика очень короток. Это все равно, что у вас есть скрипка Страдивари, а вы ее отдали барду и он на ней играет, как на гитаре...она уже никогда не будет снова скрипкой... и нельзя это делать категорически.

Николай Цискаридзе

L'ÂGE TENDRE / НЕЖНЫЙ ВОЗРАСТ

В Тбилиси у нас была небольшая квартира, а в Москве, когда я поступил в хореографическое училище, мама могла снять только одну комнатку. Мы жили всегда рядом, но очень редко общались, у нас была разная жизнь. Я с утра до вечера учился — занятия начинались в девять утра, заканчивались в шесть вечера, до восьми были репетиции. Единственное, что могу сказать: мама была очень строгая. Дневник она не проверяла никогда, но если и брала его в руки, оценку "четыре" не понимала. Поэтому приходилось хорошо учиться. А когда я получил красный диплом Академического художественного училища, мама настояла на моей учебе в Московском государственном хореографическом институте — у меня были все пятерки, и не нужно было сдавать экзамены. Мама была чистокровной грузинкой, принадлежала к очень хорошей семье, была хорошего происхождения. С детства наш дом окружали люди, которые были хорошо воспитаны, говорили на разных языках. К тому же, троюродным братом мамы был величайший кинорежиссер Тенгиз Абуладзе. Мама, например, никогда не платила в транспорте за проезд, а я, будучи хорошим пионером, комсомольцем, спрашивал: "Почему ты не можешь купить билет, сейчас зайдет контролер!" На что мама отвечала: "Тогда я упаду в обморок". Я с досадой говорил: "Я сам куплю тебе билет". А мама отвечала: "Не хочу. Это советское государство нанесло мне столько ущерба. Могу же я ему хоть как-то отплатить".

LEÇONS DE FRANÇAIS / УРОКИ ФРАНЦУЗСКОГО

В школе я так и не выучил французский, выучил его только в больнице в Париже, когда лежал там после операции на ногу — мне было необходимо общаться с докторами. В детстве я учил по вывескам грузинский, и так же выучил тогда французский. Вот "Собор Парижской богоматери" — мы все знаем это название. Но французское название романа Гюго — "Notre Dame de Paris". И там нет слова "собор". Внутри этого романа есть глава с таким названием. И если вы внимательно прочтете это произведение, вы поймете, что Гюго все время делает перекличку между богоматерью и Эсмеральдой, которая дала обет безбрачия, и в момент, когда она решила его нарушить, с ней все и случается. Роман должен называться "Богоматерь Парижа", и Эсмеральда является этой богоматерью, символом непорочности и чистоты. Когда я этот понял, я по-другому посмотрел на это произведение. И почувствовал, насколько обеднена моя жизнь тем, что я не могу взять, и все произведения перечитать на языке оригинала.

Николай Цискаридзе

LA LITTÉRATURE / ЛИТЕРАТУРА

Я читаю хорошую литературу только во время отпуска. Раньше я читал очень много в метро, но перестал ездить там постоянно, потому что меня стали очень сильно узнавать. А в машине, на которой я езжу, как-то не читается. Во время перелетов я листаю в основном журналы, а литературу откладываю, и читаю уже летом.

LE CINÉMA / КИНЕМАТОГРАФ

Кино, как вам сказать... все равно лучше наших старых режиссеров никто не снимал. Сейчас все — жертвы пиара. Не могу сказать, что новые фильмы меня восхищают. Артхаус — вещь сложная, такое кино нужно смотреть с настроением. А когда ты натанцевался весь день, если прийти и еще посмотреть авторское кино, после этого можно вообще убить соседку (смеется)...

Николай Цискаридзе

LA CHATTE / КОШКА

Я вообще люблю животных, но со всеми нужно гулять, а с кошкой не надо — она живет своей жизнью, и такое ощущение, что это я снимаю у нее угол. Моя кошка веселая и замечательная. А вообще я бы хотел иметь в доме и птичек, и рыбок, если бы я не был таким ленивым и имел много времени...

LE BONHEUR / СЧАСТЬЕ

Когда я был маленьким, мне казалось, что счастье — это быть знаменитым. Затем мне казалось, что счастье — это быть очень богатым, думаю, многие думают о таких вещах. Счастье — такая вещь, которая зависит от человека. Если ты в гармонии находишься с самим собой, в какой-то момент, то это счастье. Когда лежал три недели в больнице, и мне сделали десять операций, мне не разрешали душ, а я, как я артист балета, привык принимать его минимум четырежды в день. И когда настал день, и уже все страшное осталось позади, мне разрешили принять душ. Вода коснулась меня, и я стоял и думал: "Вот оно — счастье". Знаете, каждый по-своему чувствует счастье. Можно иметь состояние, но не чувствовать простую радость. Потом я понял, что счастье — это когда здоров ты и все твои близкие, которыми ты дорожишь. А все остальное, как говорил Карлсон, дело житейское.

фото Валерии Комиссаровой — Николай Цискаридзе и труппа Кремлевского балета в спектакле "Шопениана" на сцене Champs-Elysees в Париже

© Сергей Касьянов

© Orloff Russian Magazine