СЕРГЕЙ ГАРМАШ: «Никогда не мечтаю о ролях»

Гостиная Сергея Касьянова

Сергей Леонидович Гармаш

«Когда-то, во время учебы во МХАТЕ наш педагог спросила: «Скажите, чем слезы на сцене отличаются от слез в жизни?» Это вопрос, который задают студентам там уже много-много лет. На курсе никто не знал правильного ответа. Хотя он был потрясающе прост: «Находясь на сцене не важно, плачешь ли ты по убиенному Ромео или плачешь от радости, когда случилось что-то замечательное — и в том и другом случае на сцене это доставляет невероятное удовольствие».

Сергей Гармаш

Гость авторской рубрики Сергея Касьянова — народный артист РФ, актер театра и кино Сергей Гармаш.

Сергей, как актер, вы больше отдаете предпочтение театру или кино?

И театру, и кино. Знаете, два разных вида искусства, которые просто имеют такие общие моменты, как переодевание, грим, но это очень разные профессии и по своему производству, и по посылу, по импульсу. И я одинаково люблю и то, и другое. То, чего мне не хватает в театре, я нахожу в кино, и наоборот.

Расскажите о своих чувствах к родному театру «Современник».

Я очень люблю «Современник», это мой родной дом, половина моей жизни. Я крайне благодарен ему. Атмосфера, которую заложили в театре эта группа единомышленников, первых и вечно живых — Ефремов, Волчек, Толмачева, Евстигнеев — удивительна. Здесь тебе сразу дают огромный аванс доверия. И я это чувствовал. Но аванс этот нужно отдавать, это точно. Я невероятно благодарен Галине Борисовне, которую считаю своим учителем, за театр, за то, что она исповедует, за то, как она нас воспитывает. И она давно уже не просто его художественный руководитель, а гениальный менеджер и продюсер, что сегодня крайне важно для театра.

А как вы очутились в легендарном театре?

После окончания МХАТа мы показывались по разным театрам в Москве, но нас нигде не брали. А когда поехали в Петербург с однокурсниками — Игорем Верником и Сережей Чурбаковым, я прочитал монолог из «Братьев Карамазовых», и меня взяли сразу в два театра. Тогда мы решили вновь попытать счастье в Москве. Пришли в «Современник», где зимой уже показывали этот отрывок. И когда только начали ставить декорации, подошла Волчек и сказала: «А мы этот отрывок уже видели». На что я сказал: «А мы показываем другой!» Волчек была непреклонна: «Мы этот отрывок ваш из Тургенева уже видели». Тогда я в отчаянье ответил в таком же тоне: «А мы, Галина Борисовна, показывали начало, а теперь показываем конец!» Она сказала: «Ну ладно. Хорошо. Показывайте». Мы показали отрывок — «А еще что-нибудь у вас есть?» — «Монолог». — «Монологи мы не слушаем». И уже в дверях Фокин спрашивает: «Подождите, а что за монолог вы готовили?» Я отвечаю «Достоевский, монолог Мити Карамазова». Они пошептались и говорят: «Ну, хорошо, читайте». И когда я начал читать монолог, я понял, что, наверное буду работать в этом театре. Потому что они меня не остановили, а монолог у меня был — 22 минуты!

Сергей Леонидович Гармаш

Скажите, вы подчиняетесь воле режиссера или автономны в своем видении роли?

Знаете, одна из заповедей Галины Волчек: не важно, какие у тебя звания, послужной список ролей и стаж, и пусть режиссер будет на два-три поколения младше тебя, ты должен быть перед ним первоклассником. Я всегда пытаюсь быть чистым листом. Конечно, это может испариться в одну секунду, и мы начнем орать друг на друга с режиссером — такого в моей жизни было не много, но было. Такое случается с актерами чаще в кино. Потому что в театре всегда можно извиниться, развернуться и уйти, а в кино — нельзя. Там существует договор и уже отснятое на пленку. В таких случаях споры ни к чему не ведут. И если ты видишь, что ваше с режиссером видение совсем не совпадают, соглашаешься, но делаешь свое дело.

Какие роли вы предпочитаете играть в кино или на сцене?

У меня нет предпочтений. Я никогда не мечтаю о ролях. Я просто жду и надеюсь. А чтобы ходить и думать: «О, мне срочно нужно во что бы то ни стало сыграть Гамлета, время уходит» — нет, такого никогда не было. Мои мечты — они не активны. Я просто жду.

У вас есть опыт работы с всемирно известным кинорежиссером Анджеем Вайдой. Расскажите, пожалуйста, об этом.

До этого я работал с Вайдой в России, в театре «Современник». Он ставил «Бесов» Достоевского. Анджей Вайда — удивительный режиссер мирового уровня, и при всем этом — потрясающе простой, земной человек. Однажды, после работы в пьесе, Вайда в узком кругу сказал: «Я буду снимать картину и обязательно тебя приглашу». Конечно, я был этому невероятно рад, но прошел год, прошел второй, третий, и я решил, что эта идея у него ушла. И когда я уже перестал об этом думать, раздался звонок, и мне сообщили, что в эти дни нужно на несколько дней выезжать в Польшу. Это было замечательно — Вайда мечтал снять этот фильм всю свою жизнь, с самого первого момента, когда пришел в кино. У него было 92 варианта сценария «Катыни»! Ведь его отец погиб в группе офицеров, расстрелянных в Харькове. Он долго к этому шел. И думаю, выбрал правильный путь, рассмотрев трагедию через судьбы близких людей.

Сергей Леонидович Гармаш

Какое впечатление у вас от работы с Никитой Михалковым в фильме «12»?

Знаете, о Никите Сергеевиче — всегда полярные мнения, но я знаю точно: на съемочной площадке он бог. И не в силу своего опыта, нет. Он — друг, партнер, кто угодно, только не режиссер — постановщик. Расскажу один только эпизод о съемках этой картины. Мы снимали весь фильм последовательно, что крайне редко бывает в кино. Заседание присяжных в спортзале, и мы приближаемся к съемкам моего эпизода. Однажды Михалков подходит и спрашивает: «Ну что, ты текст знаешь?» Я отвечаю: «Да, Никита Сергеевич, знаю». Тогда он говорит: «Слушай, вот такая идея, давай попробуем снять это без репетиций». Проходит время, все идет своим чередом. И как-то, когда мы рассаживались, он вдруг говорит: «А сейчас я прошу гробовой тишины в павильоне. Все займите свои места. Тишина до тех пор, пока я не скажу «команда мотор»! Тут он отводит меня в сторону и говорит: «Я тебе сейчас анекдот один расскажу». Рассказывает анекдот, не понимаю, зачем. Потом рассказывает еще какую-то байку, мы выходим из павильона. Я спрашиваю: «Вы шаманите что ли, Никита Сергеевич?». Он отвечает тихо: «Да, типа того, типа того...» Потом внезапно: «Послушай, если ты в этом месте вдруг забудешь — не бойся, пробегай, пробегай. А вот здесь — останавливайся...» Причем конкретно текст он не называет. И опять: «Слышишь, старик, а помнишь анекдот...» Так длилось достаточно долго. Он точно шаманил. Я не помню, как он меня завел на мизансцену и на ухо сказал: «Давай, давай, закуривай». Спрашивает: «Ты готов?» Я киваю. Он говорит «Мотор!» И весь дубль он шел рядом с камерой. Этот дубль был снят целиком. И когда, через несколько дней, мы снимали судью, у которой была одна только фраза, Михалков уделил ей не меньше времени!

Как вы относитесь к телевидению?

Я вообще телевидение боюсь. С телевидением у меня взаимоотношения очень аккуратные. Вряд ли кто-нибудь уличит меня в ток-шоу. Конечно, я принимаю участие где-то, если это связано конкретно с театром или с кино, но только не с яичницей. Таких предложений хоть отбавляй: всякие телепрограммы, всякие встречи ток-шоу, интервью, но это нам противопоказано. Максимально, что я делал на ТВ — это входил в жюри «на лед». А что касается продукции телевизионной — это другое. К сериалам, которые сделаны качественно, я всегда относился и отношусь хорошо. Ведь «17 мгновений весны» — это тоже сериал. Когда это сделано здорово и на хорошем материале, пусть будет. А пошлые сериалы, которые развращают — думаю, это нужно прожить, уверен, что это выровняется, и станет лучше.

Любите ли вы готовить?

Готовить я люблю, особенно, когда никого нет дома, и когда есть свободное время. Но происходит это не так часто, как, может быть, хотелось бы. Но это не мое хобби, хобби у меня другое.

А какое у вас хобби?

Нет ничего проще: ничего не делать! (смеется)

Какая гастрольная поездка вам запомнилась больше всего?

Если не связывать это с творчеством, то, пожалуй, это 87-й год, Гавана. Мы повезли туда «Большевиков» и «Три сестры». Гавана — совершенно удивительный город. И там со мной произошла еще такая штука. Времена ведь тогда были другие. На Кубе была бешеная инфляция — вентилятор, который у нас стоил 25, там стоил 450 песо (а у нас всего было по 500 этих суточных песо). Конечно, ничего нельзя было купить. Поэтому, когда мы приехали, всем актерам предложили: «Кто сдаст все песо, по приезде в Москву получит 200 чеков в «Березку». И вот клянусь вам, не знаю почему, может, сыграла роль моя любовь к пиву, но что-то заставило меня зажать эти песо в кулак, и своего друга из номера подбил. Те кто сдали, остались без ничего — они ходили только в дипломатический магазин на оставшиеся сто кубинских чеков. И никаких развлечений. А мы на эти деньги гуляли по всему городу — любимый кабачок Хемингуэя, музей Наполеона, парк Ленина с лошадьми, огромное количество соборов, все на такси. Но самое прекрасное было другое — когда мы вернулись в Москву 15 ноября 87-го года, 16-го закрылись все «Березки» — и деньги через полгода выдали рублями. Вот эти гастроли мне запомнились.

Какой период своей творческой жизни вам бы хотели прожить вновь?

Это время учебы во МХАТЕ, мой первый курс. До сегодняшнего дня я считаю это событие центральным в своей жизни. Ничего прекраснее не было. Это было незабываемо, это было дорого. И я знаю, что если мне и удалось что-то сделать в этой жизни, то все это благодаря годам, проведенным в школе-студии.

фото из личного архива Сергея Касьянова

© Сергей Касьянов

© Orloff Russian Magazine

Сергей Леонидович Гармаш родился 1 сентября 1958 года в Херсоне. В детстве он мечтал стать моряком, но судьба выбрала ему путь артиста — после службы в армии он поступил в школу-студию МХАТ, после окончания которой был принят в легендарный Московский театр «Современник». Актер снимался у таких кинорежиссеров, как Анджей Вайда, Валерий Тодоровский, Никита Михалков, Сергей Соловьёв, Владимир Хотиненко, Станислав Говорухин, Павел Лунгин и многих других. Обладатель бесчисленных кинопремий и театральных наград, в 2006 году актер Сергей Гармаш удостоен звания — народный артист РФ.