Белые сады Альмы Пиль

«Зимнее» яйцо Fabergé. Санкт-Петербург, 1913. Дизайн Альмы Пиль / Коллекция эмира Катара Хамада бин Халифа Аль Тани

Позади Нева и километры жизни, и однажды утром ее рука с трепетом прикоснется к морозному окну. Здесь, на окраине далекого финского городка, никто не узнает в старой учительнице рисования Альму Пиль, сочинившую головокружительные симфонии Fabergé из горного хрусталя. Будто фамильную драгоценность, она спрячет прошлое в тайник, а в это время ее алмазные снега будут кружить на семи ветрах, завораживая королей и шейхов.

«Январь 1911 года в Петербурге был самым холодным месяцем, и окна мастерской, продуваемые холодными ветрами, были покрыты инеем. Солнце светило сквозь стекло, и морозный иней напоминал ослепительный ледяной сад. Стол Альмы находился рядом с одним из таких окон, и это зрелище вдохновило ее перенести ледяные кристаллы в броши доктора Нобеля. Идеи иногда ближе, чем нам видится! Альма зарисовала в своем альбоме шесть эскизов брошей, для каждой из которых вдохновением стали эти сверкающие ледяные цветы»¹, — рассказывает Улла Тилландер, открывшая наследие мастера.

Драгоценные сюжеты заполняли воображение девочки с самого рождения — они были частью ее колыбельных и ее снов, частью ее детства. Альма Терезия Пиль родилась в семье потомственных ювелиров. Ее дед Август Хольмстрём, отец Оскар Кнут Пиль и дядя Альберт Хольмстрём — гениальные мастера эпохи, возглавлявшие петербургское и московское отделения Fabergé.

Архивный фотоснимок, сделанный в мастерской Альберта Хольмстрёма, подтверждает предание. Она запечатлена за работой за угловым столом у огромнейшего окна. Свет заливает бесконечные рукописные книги с ее зарисовками.

Альма Пиль, зачарованная в тот день петербургской зимой, оставит нам глоток морозного воздуха Старой России. Эскизы ее кристаллов, инкрустированные бриллиантами, мастера Fabergé перенесут на сибирские камни. Магнат Эммануэль Нобель, заказчик первых работ ювелира, навсегда станет пленником ее драгоценных зим. Морозные украшения получат в подарок дочери императора Николая II, великие княжны Ольга и Татьяна.

Петербург зимой 1913 года последний раз закружит в вальсе русских князей, а в мастерской ладони Альмы осторожно откроют неземное чудо — «Зимнее Яйцо». Целый год в мастерской Фаберже будут создавать его из горного хрусталя, гравируя морозными узорами и украшая бесконечными бриллиантами. Белые грезы невесты воплотит в предметы искусства Альберт Хольмстрём. В сердце пасхального яйца — корзинка с первыми весенними цветами. Как в библейской Песни Песней: «Вот, зима уже прошла; дождь миновал, перестал; цветы показались на земле…»

«Ежегодное пасхальное яйцо было большим сюрпризом для Императорской семьи, и как-то император Александр пожелал узнать, каким же будет следующий сюрприз. Мастер чего бы то ни было, Фаберже был также мастером тонкого искусства держать императора в напряженном ожидании. Выдай он секрет хоть раз, ему пришлось бы делать это вновь и вновь; вся радость от этой игры постепенно бы исчезла, не будь яиц. Никто бы не смог назвать Фаберже жадным — он никогда им не был — но, обладая здравым смыслом, он не видел смысла лишать себя игры, или императора его радости, поэтому сохранил секрет. «Ваше Величество будет довольно», — так он вышел из положения»², — вспоминал Генри Чарльз Бейнбридж, глава лондонского филиала Fabergé.

Самое первое описание «Зимнего» пасхального яйца Фаберже мы встречаем на страницах его мемуаров, изданных в 1934 году в Нью-Йорке. Проходя мимо витрины Wartski на Риджент-стрит, Бейнбридж, к своему изумлению, заметил одно из яиц Фаберже: «Господа Вартски показали мне фотографии двух других яиц исключительной красоты, которые были сделаны для Николая II, фотографии которых я могу вам представить. Одно, подаренное вдовствующей императрице, выполнено из горного хрусталя с морозными цветами, выгравированными внутри, украшенное бриллиантами, в платиновой оправе снаружи. Оно находится на пьедестале из горного хрусталя. Внутри яйца находится эмблема весны: корзина подснежников из белого кварца с листьями из нефрита (сибирского жадеита)»³.

В 1948 году Бейнбридж оставит следующее описание: «Из горного хрусталя с морозными цветами, гравированными на внутренней стороне, в россыпи бриллиантов огранки роза снаружи. Каждая половина яйца украшена каймой из бриллиантов. Яйцо увенчано лунным камнем c датой 1913, когда оно было подарено вдовствующей императрице Марии Федоровне. Пьедестал из горного хрусталя инкрустирован бриллиантами. Внутри корзина, наполненная весенними цветами. Корзина выполнена из платины, украшена бриллиантами розовой огранки. Цветы из белого кварца с оливином и золотой сердцевиной, листья из светло-зеленого нефрита, стебли из золота»⁴.

В оригинальном архиве драгоценный предмет именуют «Большим яйцом из белого топаза с узорами мороза». Кеннет Сноумен, глава Wartski, сообщает в своей книге «Искусство Карла Фаберже», яйцо окрестил «Зимним» «Winter Egg» барон Сашеверелл Ситуэлл, который составлял каталог для выставки Wartski на Риджент-стрит в 1949 году и написал предисловие к книге Бейнбриджа. Сноумен называет сюрприз «обещанием весны» и замечает: «Это один из лучших примеров использования Фаберже драгоценных камней для выражения композиции…»⁵

Каменные цветы, которые появились на свет то весною в мастерской Фаберже - ветреница дубравная, Anemone nemorosa L. «Анемона» значит «дочь ветров». Цветок относится к семейству лютиковых. Существует также ветреница лесная, но мастера Фаберже вырезали из белого кварца именно ветреницу дубравную, об этом говорит количество и вид лепестков цветка. Anemone nemorosa цветёт в конце апреля и начале мая в лесах, появляется и на полянах и луговинах. Пока цветок распускается, его лепестки в лилово-розовых развода, затем становятся совершенно белыми.

«Каждый житель северных стран видел тающую глыбу льда, подобную той, на которой стоит Зимнее Яйцо. В марте начинают журчать ручьи, оттачивая края природных ледяных скульптур. Капли воды сверкают алмазами на солнце. Ювелиры были убеждены, что именно сибирский кварц напоминает лед. Этот прекрасный камень, доведенный до совершенства, прозрачен, как оконное стекло. После гравировки или травления он становится белым. В конце апреля, когда снега растают под северным солнцем, волшебный ковер из анемонов появляется в лесах и лощинах. Мало цветов ждут на Севере так горячо, как белые лесные анемоны. Есть что-то героическое в этих скромных бутонах, которые пробиваются сквозь слои мертвой листвы, выдержав суровую зимнюю непогоду. Идея сюрприза Альмы была в завораживающей платиновой корзинке этих предвестников весны, сделанных из белого кварца», — живописное описание «Зимнего яйца» оставила Улла Тилландер на страницах своей книги «Драгоценности Императорского Петербурга»⁶

Камни Альмы Пиль дышат белыми ночами, пробуждая грани нерукотворного мира. Морозные цветы на них расцветают по законам серебряного века. Снежное вино, воспетое в поэзии символистов, откроет новую веху Fabergé. Ассиметричные узоры млечных звезд и плавучие линии модерна обратятся в хрустальные кристаллы, добытые богатырями сказочных гор.

Строки русских поэтов в те годы занесут снега:

«И подобье прозрачных невиданных роз — по стеклу ледяные растенья. Ночью в лунном сиянии чертит мороз — невозможных цветов сновиденья». Дмитрий Мережковский

«В морозном воздухе растаял легкий дым, и я, печальною свободою томим, хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне, исчезнуть навсегда, но суждено идти мне». Осип Мандельштам

«Вы понимаете, что значит просолнеченная капель? — зима, смеясь, от счастья плачет, весны качая колыбель». Игорь Северянин.

«Звездный свет белеет, и земля окрест стынет-цепенеет в млечном свете звезд». Иван Бунин

«Она пришла с мороза, раскрасневшаяся, наполнила комнату ароматом воздуха и духов…» Александр Блок

Запах снега заполнял набережные Невы. Капли утраченных зимних духов Ралле были частью дворцовых переживаний — парфюмер придумал свой «Parfum de Fourrure», хрустальные ноты которых раскрывались на морозе. Меха незнакомок на пороге столетий оставляли запах нежных цветов в холодном мускусе с терпким вином.

Когда-нибудь нечаянный парфюмер посвятит аромат белым садам, разбитым в мастерских Карла Фаберже. Горный хрусталь флакона откроет сокровенное переживание снега, а ноты сердца будут хранить неувядаемый цвет надежды.

Текст Ольги Орловой

Перевод автора

¹ Ulla Tillander-Godenhielm, «Jewels from Imperial St. Petersburg». London, 2012

² Henry Charles Bainbridge, «Twice Seven», 1934

³ Там же / Henry Charles Bainbridge, «Twice Seven», 1934

⁴ Henry Charles Bainbridge, «Peter Carl Fabergé», 1949

⁵ Snowman, A. Kenneth (Abraham Kenneth), «The Art of Carl Fabergé», 1974

⁶ Ulla Tillander-Godenhielm, «Jewels from Imperial St. Petersburg». London, 2012

© Orloff Russian Magazine

Альма Пиль, 1912 год / Wartski

Морозный кулон Fabergé. Санкт-Петербург, 1913 / Дизайн Альмы Пиль, мастер Альберт Хольмстрём / Горный хрусталь, платина, бриллианты / Частное собрание

Шкатулка Fabergé из горного хрусталя и платины. Дизайн Альмы Пиль / Санкт-Петербург, 1913 / Частное собрание

Кулон «Морозъ» Fabergé. Санкт-Петербург, 1913 / Дизайн Альмы Пиль, мастер Альберт Хольмстрём / Горный хрусталь, платина, бриллианты / Частная коллекция

Брошь Fabergé / Дизайн Альмы Пиль / Горный хрусталь, платина, бриллианты

«Ледяное яйцо» Эммануила Нобеля с часами-кулоном внутри / Fabergé, Санкт-Петербург, ок. 1914 / Дизайн Альмы Пиль / Коллекция четы Макферрин / Музей естественных наук Хьюстона